Оставшиеся степняки начали выходить из боя. Казначей услышал команды, выкрикиваемые на незнакомом языке, и увидел дружно выполненный разворот. Пятки наездников ударили в крупы лошадей. Всадники поскакали по причалу. Менас и ее команда выстрелили в гущу отряда, сбив на землю еще троих, а потом разбежались в стороны. Он заметил, как Арин уклонился от блеснувшего клинка и перепрыгнул на палубу торгового судна. И, перекатившись, тут же вскочил. Джеред взмахом руки приказал левимам бежать на корабль.

— Всем на борт! Они перестраиваются!

Оставалось только удирать без оглядки. Команда отошла к трапу и навела луки поверх голов отступающих. Надо было пробежать тридцать ярдов. Джеред бросил щит и наклонился, чтобы поднять раненую женщину. У нее была стрела в плече и глубокая резаная рана в боку.

— Ну же, вставай и беги! — сказал он.

Женщина ахнула от боли. Левим подхватил ее с другой стороны, и они втроем почти бегом двинулись дальше. По дороге они обходили тела товарищей, и Джеред запоминал каждого, чтобы отомстить за них Юрану и цардитам. В глазах у него потемнело от бешенства, и он обжег взглядом атресских солдат, стоящих на пристани. Никто из них не пришел им на помощь, за исключением того одного, — а теперь они видели, как их соотечественники скачут вместе с цардитами. У казначея не нашлось слов, чтобы высказать, что он думает об их трусости и нерешительности.

Сквозь камень пристани он ощутил топот копыт. Поверх головы полетели стрелы, выпущенные его командой.

— На борт! — заорал Джеред. — Ставьте этот проклятый парус!

Паруса ставили. Капитаны обоих кораблей сделали все возможные приготовления. Джеред видел, что весла подняты для того, чтобы оттолкнуться от стенки, у канатов на носу и корме стояли люди. На палубе изготовились лучники, их прикрывали воины со щитами. Посыпались стрелы. Одна вонзилась в левую руку Джереда, которой он поддерживал раненую женщину. Боль невероятная! Его пальцы грозили разжаться, но он заставил себя крепче ухватить раненую.

Казначей оглянулся. Цардиты останавливались на расстоянии полета стрелы. Мимо них пробегали атресские пехотинцы с мечами. Он еще немного ускорил шаг, волоча женщину за собой. Оказалось, что ее спину пронзила стрела.

Джеред проложил дорогу через узкий строй своих лучников и прогрохотал по трапу. Кто-то из матросов попытался принять у него женщину.

— Нет, нет! Оставьте ее.

Он пробежал на корму и опустился на колени позади планшира. Левимы стремительно взбегали по обоим трапам. Почти все уже были на борту. Казначей увидел, как Менас выпустила последнюю стрелу, и приказал отдать швартовы. Весла уперлись в причальную стенку. «Стрела Арка» начала отходить. Парус развернулся, ветер сразу же наполнил его и потащил корабль к центру бухты. Менас бросила лук и прыгнула на борт как раз в тот момент, когда трап полетел в воду. Арин успел подбежать и схватить ее руки, цепляющиеся за фальшборт. Ему помог еще кто-то, и Менас втянули на корабль. Стрелы свистели над палубой, втыкаясь в настил и мачту. Арина отбросило назад: стрела торчала у него в верхней части плеча.

Джеред посмотрел на женщину у себя на руках. Еще жива, но дыхание у нее было неровным, а лицо покрылось потом.

— Держись, — сказал он. — Помощь идет.

Казначей повернулся вместе с ней и сел спиной к планширу. Втянув в себя воздух, пахнущий морем, он обвел взглядом корабль. Стрелы продолжали лететь, и он дал знак левимам не высовываться, пока они не окажутся вне досягаемости.

— Держись в центре! — приказал Джеред рулевому, пригнувшемуся у румпеля. — Нам ни к чему испытать на себе еще и их артиллерию!

— Да, господин казначей.

— Плывем домой. Нам надо спасать Конкорд.

Однако необходимо связаться не только с Эсторией. Увиденное здесь было катастрофой, которая грозила смести Конкорд. Адвокат нуждается в оружии, о существовании которого не знают враги и которым они не могут овладеть. И Джеред знал, где его найти.

Гладя женщину по голове, казначей молил Бога, чтобы Арков вовремя добрался до Вестфаллена.

ГЛАВА 42

848-й Божественный цикл, 26-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

Наступил новый день, прекрасный и свежий. Солнце быстро согрело воздух и землю. Легкий ветерок шуршал зрелыми колосьями, готовыми к жатве, скользил по поверхности воды. Чуть покачивались стоящие у причала суда, тихие волны ласкали берег. Вестфаллен был так же красив, как всегда во время соластро.

Приезжему могло бы показаться, что все население исчезло — такой была пустота, эхом отдававшаяся на каждом углу городка и у каждой закрытой мастерской. Форум опустел. Рыбацкий флот стоял на приколе у берега. Фермеры покинули поля. Один-единственный голос разносился по городу. Он звучал в Доме Масок, и все жители Вестфаллена собрались на лужайке перед ним, чтобы слушать чтицу-мирянку.

Вместе с горожанами здесь стояли и Арван Васселис с Неттой, объединенные общим горем. Это было первое из многих поминовений, которым предстояло прозвучать сегодня, и оно разрывало сердца, как никакое другое. Поминовение человека, вернувшегося в землю, считалось моментом, когда положено отдать должное только что завершившейся жизни и приветствовать новое рождение, которое воспоследует по воле Бога. Потеря, понесенная близкими и родственниками покойного, сглаживалась от сознания того, что, покинув их, он воссоединится с прежде умершими и с Богом. Горечь потери смешивалась с радостью умиротворения. Но в этот день никто не испытывал подлинной радости. Холод охватил сердца жителей Вестфаллена.

Ардола Кессиана предали земле, обернув темно-зеленой шерстяной материей, и положили в могилу в лесу позади Дома. На этой скромной церемонии присутствовали только Дженна, Ступени и Васселис, и происходила она в сумерках накануне.

Теперь его маска, как и маска Элсы Геран и еще семнадцати человек, погибших во время кошмара на форуме, была выставлена перед Домом вместе с соответствующими флагами. Васселис не мог оторвать от нее глаз. Тонкий глиняный отпечаток, снятый с лица Кессиана в день смерти, его близкие украсили посланиями и символическими узорами. Эта маска будет висеть в Доме в течение одного года, считая с этого дня, а потом ее возвратят родственникам для семейного алтаря.

Васселису казалось, что под надписями и яркими красками, покрывающими маску, просвечивает улыбающееся лицо, и на краткий миг он улыбнулся тоже. Вокруг него слышались плач и бормотание, сопровождавшие слова поминовения и приветствия, которые произносила мирская чтица. Каждая фраза только усиливала чувство несправедливости и невероятной потери, понесенной всеми. Маршал тесно прижал к себе Нетту, слушая чтицу — жену рыбака, на чьи плечи легла эта обязанность после убийства Элсы Геран.

— … Всех нас Бог призывает вернуться в Его объятия и воссоединиться с Его любовью, прежде чем наши циклы на Его земле продолжатся. И мы, оставшиеся, должны вспоминать все то, что Ардол Кессиан дал нам и Богу во время своей чудесной жизни среди нас. Бог призывает, как Ему угодно и когда Ему угодно. — Чтица оторвалась от священных писаний, закрыла книгу и покачала головой. — Хотя невозможно себе представить, чтобы Он призвал милого Ардола именно так — как и любого из тех, чьи поминовения я с глубоким горем совершаю сегодня.

Слеза выскользнула из уголка ее левого глаза и покатилась по щеке. Она снова открыла писания.

— Пусть маска Ардола Кессиана висит в Доме и присматривает за нами в течение одного цикла. Пусть он следит за нами и поддерживает нас. И пусть те, кто ищет его совета, приходят сюда, ничего не опасаясь, и просят его о поддержке. Пусть его только что закончившаяся жизнь согревает наши сердца в грядущие сезоны. Да будет так.

— Как будет всегда, — откликнулась толпа.

— А теперь я приглашаю всех, кто желает, положить дары в дорожный сундук Ардола, чтобы у него была свежая еда и одежда на пути к объятиям Бога.