Мы поедем высокогорными перевалами, потому что по равнинам путешествовать слишком опасно. Не потому что карку вас убьют, а потому что там, где они не пробили проход, его просто нет. В горах смерть таится на каждом неосторожном шагу. Там, наверху, у дуса будут челюсти из ветра — такого холодного, что он сможет откусить пальцы ваших рук и заморозить дыхание в легких. Снег и лед такие толстые и слепящие, что могут лишить вас зрения. И мы поднимемся так высоко, что каждый вдох будет даваться с трудом.

Сами карку — это скрытные и сильные люди. Как и сирранцы. Они не терпят вторжения крупных отрядов и сначала стреляют, а потом задают вопрос, что вас к ним привело. У них есть обряды и верования, к которым они привязаны сильнее любого чтеца ордена. У них есть священные места, на которые не разрешается даже взглянуть никому из посторонних, не говоря уже о том, чтобы ступить туда ногой. Это страна, где неуместного слова или жеста достаточно, чтобы принести вам боль и смерть. Тем не менее они — люди чести, и они — наши союзники. Уважение к ним — это главное.

Джеред замолчал, бросив сердитый взгляд на Гориана, и потом продолжил:

— Мы пробудем в Карке как минимум десять дней, если только мои контакты не дадут мне новой информации. Оттуда мы повернем на север, пройдем через восточную часть Атрески и попадем в Цард. По прямой этот путь намного больше тысячи миль, отделяющей нас от Сиррана, но нам нельзя двигаться по прямой. Мы будем идти по стране, раздираемой войной, так что наше продвижение может оказаться медленным. Может оказаться так, что путь приведет нас к Турсанским озерам, где до сих пор живут людоеды и где болото может засосать вас за несколько мгновений. Возможно, мы будем двигаться через степные земли, где всадники быстры, умелы и смертельно опасны. Но мы не остановимся. Мы не повернем назад.

Если нам повезет — очень повезет, — то Роберто Дел Аглиос и его армия сейчас двигаются на юг, и тогда вы будете избавлены от основных трудностей путешествия. Но тогда вам придется сыграть вашу роль в спасении Конкорда. Если вы этого не сделаете, то можете лишиться всего, что вы любите, и горе, которое вы испытываете сейчас, покажется теплым деньком генастро по сравнению с тем, что вы почувствуете тогда.

Мы с вами не можем позволить себе потерпеть неудачу. Вы способны останавливать армии. Вы можете внушить столь глубокий страх, что враг повернется и побежит. Именно этого я от вас жду, и я останусь глухим к вашему нытью насчет покоя и мира. Цардиты приближаются, а наши союзники обращаются против нас.

Казначей по очереди оглядел каждого, отмечая бледность лиц и страх во взглядах.

— Я понимаю, что вам всем страшно. Вы не можете не бояться. Ваша жизнь в Вестфаллене была уютной и спокойной, но она закончилась. Теперь мы оказались в моем мире, а в нем идет война. А война лишает вас всего. Даже остатков надежды и любви, за которые вы цепляетесь. Она отбирает их и топчет ногами. И если мы проиграем, то не останется ничего. Ничего!

ГЛАВА 53

848-й Божественный цикл, 12-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

Роберто Дел Аглиос подхватил ножны с кавалерийским мечом и выскочил из палатки в душную безветренную ночь. На нем была легкая туника и сандалии, в которых он заснул. Благодарение Богу за небольшие милости.

У главных ворот пылали палатки гастатов. Дел Аглиос слышал звон оружия. В полутьме плясали пестрые тени. Со всего лагеря к месту пожара бежали солдаты. Он закричал, приказывая им вернуться к своим палаткам. Потом криком подозвал к себе экстраординариев. И понятия не имел, услышали ли его солдаты и послушались ли.

Рыча на легионеров, не успевавших вовремя дать ему дорогу, Роберто пробежал по утрамбованной земле, перескочил через угли кухонных костров и подставки со щитами и мечами. Ближе к месту боя толпа людей препятствовала движению, и генерал проталкивался и протискивался сквозь пехотинцев, кавалеристов и инженеров. И его терпение с каждым шагом истощалось.

Конфликт был крупным. На дороге между Восьмым эсторийским легионом и Пятнадцатой атресской алой на фоне пылающих палаток на мечах, копьях, кинжалах и кулаках бились солдаты. Стычка являла собой настоящий хаос. Сотни уже дрались или лежали, и к столкновению постоянно присоединялись все новые бойцы.

Несколько секунд Роберто наблюдал за происходящим, пока его экстраординарии собирались вокруг него, а наиболее сообразительные воины армии стали пятиться назад, заметив приближение командующего. Несколько дерущихся разошлись под гневным взглядом генерала, но слишком многие были захвачены горячкой боя. На земле лежали раненые, и он заметил по меньшей мере одно мертвое тело. Довольно!

— Встаньте между ними! — приказал Дел Аглиос экстраординариям. — Оттесните их назад, по сторонам дороги. Следуйте за мной!

Роберто ринулся в схватку, протиснувшись между двумя солдатами, сжимавшими кулаки. Он отбросил их в стороны, приказывая отойти. Чуть дальше, рассыпая искры, сшибались на мечах.

— Назад! — крикнул он. — Разойдись! Немедленно сложить оружие!

Его экстраординарии — тридцать человек — двинулись, обтекая его, так, чтобы их тела и клинки оказались между группами дерущихся. Роберто толкнул плечом какого-то легионера, так что тот упал. Быстро вскочив, он угрожающе поднял меч. Роберто отшвырнул ножны и приставил клинок к груди мужчины.

— Даже и не думай! Назад, солдат.

Он оглянулся на звон нескольких мечей. Кровь хлынула из раны какого-то солдата. Друзья бросились на помощь раненому, гневные голоса стали громче. Удар был нанесен гигантом из Атрески. Он развернулся, выискивая нового противника. На его пути оказался Роберто. Гладиус атресца взлетел вверх и опустился. Роберто легко парировал удар, шагнул вперед и ударил рукоятью меча прямо по лицу мужчины, заставив его упасть. Ослепленный яростью, он попытался подняться, но острие меча порезало ему шею, и атресец выпустил оружие из рук.

— Это было бы очень большой ошибкой, — прорычал подбежавший Даваров.

— Я требую немедленно прекратить! — заорал Роберто. — Я требую, чтобы в моем лагере был порядок!

И постепенно он своего добился. Старшие солдаты присоединились к экстраординариям, разводя дерущихся. Правда, оскорбления по-прежнему летели с обеих сторон, и пожар в палатках продолжался, несмотря на попытки его потушить.

— Я требую тишины! — повторил Роберто.

Он осмотрелся. На земле виднелось множество темных пятен крови. На земле лежали раненые и убитые мужчины и женщины. Генерал насчитал тридцать человек — и будут еще раны у тех, кто скрылся за лицами, смотревшими на него. Гневными лицами. Дел Аглиос прошелся вдоль рядов гастатов. Никто не хотел встречаться с ним взглядом. Он передал свой меч Эридесу, возникшему у него за плечом.

— Я рад, что ты не участвовал в этой дури, — прошептал он молодому человеку, а потом возвысил голос. — Хирургам и санитарам унести раненых! Я поговорю с ними позже. Что до остальных…

— Они назвали нас предателями! — раздался чей-то голос со стороны атресцев.

Он вызвал новые угрожающие жесты и оскорбления.

— Молчать! — Роберто прошагал к заговорившему. — Когда мне захочется узнать причину этого напрасного кровопролития, я задам вопрос. — Он отвернулся. — А следующий, кто заговорит прежде, чем я прикажу, будет бит. А другой после него — казнен. Я ясно сказал?

Молчание.

— Если цардиты сейчас наблюдают за нами, то наверняка празднуют победу, если не праздновали до сих пор. В конце концов, им не понадобилось поднимать на нас клинки — мы все равно проливаем кровь и умираем. Видимо, вы в своей мудрости решили, что именно так нам следует ответить на угрозу нашим домам и семьям? Возможно, мне надо уйти из этой армии и предоставить гастатам решать, куда нам идти и когда сражаться.

Дел Аглиос позволил себе перейти на крик.

— Как вы посмели проливать кровь своих товарищей?! Мужчин и женщин, с которыми вы сражались бок о бок все эти годы? Как вы посмели ронять честь армии?! Моей армии! Вам что, хочется, чтобы я требовал от вас оставлять мечи у ворот при входе в лагерь? Мы дети — или мы лучшие люди Конкорда? Ну, что ответите?